Елена Демидова: «В Казани интересно снять межнациональные истории» | Новости Казани

Елена Демидова: «В Казани интересно снять межнациональные истории»

- Как вы вообще решились стать режиссером, образование же у вас техническое (Елена закончила приборостроительный факультет МВТУ имени Н.Э. Баумана – прим. авт.)?

- С детства я выбирала между лириком и физиком, между журфаком и физфаком. Получилось так, что я провалилась в МГУ на журфак, стало не понятно, куда еще поступать. У меня дядя умный был, сказал: «Бывают такие журналисты, пишут всякую ерунду. А есть действительно хорошие профессии. Есть Бауманка». Думала, что еще за Бауманка, но пошла туда. Выбрала самую не техническую специальность - автоматизированная система управления. Но через какое-то время все равно стало понятно, что это не совсем то, что я хочу. У нас там был студенческий социологический центр, где мы занимались социологией, я даже написала диссертацию. Потом по семейным вопросам уехала на долгое время в Воронежскую область, там я стала работать на местной телекомпании. Была такая организация Internews, которая учила региональных журналистов. Там-то и предложили окончить режиссерские курсы. Честно говоря, я на них поехала, потому что думала, что научат делать телевизионные фильмы. А оказалось, что Марина Разбежкина, тогда я не знала, кто это и что, стала показывать нам кино. Мы смотрели на все и думали, зачем нам все это надо. Через какое-то время я поняла, что это мне интересно, а потом начало еще и получаться. Марина - великий педагог, она смогла открыть. Я резко поменяла всю свою жизнь, перевезла семейство в Москву, да было сложно, но я занимаюсь тем делом, в котором я не знаю, что за поворотом. Это безумно интересно, это совсем какое-то другое ощущение и понимание жизни.

- А журналистику можно сравнить с документалистикой?

- Я работала шеф-редактором новостей на телеканале, это интересная, хорошая специальность, но это другой уровень познания мира, там это более поверхностно. Сейчас я понимаю, что гораздо глубже чувствую законы жизни, открываю их постоянно, это мне гораздо интереснее. Журналист больше работает со словом, он из человека вытаскивает рассказ о событиях, его мнение. Когда ты снимаешь кино, ты с человеком проживаешь какой-то отрезок жизни. В результате ты работаешь не со словами, а вообще с кусочками жизни, которые ты на монтажную дорожку выложил.

- В России документальное кино вообще развито?

- Оно сложно, но развивается. Есть куча проблем, но есть и много режиссеров, есть много фильмов. Это зависит от величины города, от среды. В больших городах концентрация режиссеров-документалистов, она выше, ты постоянно в курсе, что делают другие, ты что-то смотришь, что-то видишь, проходят фестивали. Даже Москва - это провинция по отношению к Европе. Очень важно не замыкаться, ездить на фестивали, смотреть, как другие чувствуют время и его пластику. На самом деле кино меняется в каких-то мало уловимых аспектах, но это так.

- А в Казани есть настоящие документалисты?

- У вас тут есть замечательный Михаил Колчин, тоже ученик Марины Разбежкиной. Он снял кино «Баржа», которое было на огромном количестве фестивалей, мне кажется, его надо показывать студентам.

- Что самое сложное в работе режиссера-документалиста?

- Все сложно, монтаж, наверное. Мало кино снять, его надо еще сложить, обычно это достаточно долгий процесс, требующий концентрации. Когда ты на съемках, ты уехал от всего, ты только этим занимаешься. А когда начинается монтаж, тебя отвлекают различные дела. Ты можешь два кадрика крутить очень долго.

- Вы поэтому часто снимаете и монтируете фильмы сами?

- Это все зависит от кино. Есть фильмы, которые вообще очень интимные. Фильм «Леша» я сняла просто одним планом, пройдя с человеком по его сгоревшей деревне, на пепелище, где живет его кошка и собака. Здесь оператор бы только помешал. Фильм, который я привезла в Казань, он снят на севере, в тундре. Там есть и сложные операторские съемки, и есть мои съемки, где я приближаюсь к людям, где происходит тонкий человеческий контакт, где человек живет и не думает про камеру.

- Как вам это удается? Обычно у нас люди камер боятся.

- Когда ты проживаешь какое-то время с людьми, они к тебе уже привыкают. Если ты не шумный, не слон в посудной лавке, а на одной волне с ними, то ты просто становишься частью этого пространства. А второй момент, людям нравится, если они кому-то интересны. Иногда человек говорит: «Не снимайте», а на самом деле это «не снимайте» означает, что человек просто скромничает, потом соглашается: «Ну ладно, сними кусочек». Конечно, есть люди закрытые. Наверное, я сама бы не пустила режиссера в свою жизнь, но это уже вопрос выбора героя.

- А как вы его выбираете?

- Это такой немного иррациональный вопрос. Что-то должно произойти и между вами, и у самого героя. В документальном кино интересен тот герой, не у которого когда-то что-то случилось, а у которого происходит здесь и сейчас на наших глазах. Когда я приехала на месторождение, а это же «Газпром», куда они пустили, туда я и попала, там три тысячи мужчин, а героев нет. Нужно было найти вибрирующую душу.

Один из героев - это молодой человек, когда я его увидела, у меня было ощущение, что какого-то 18-летнего мальчика «птушника» отправили на север, заставляют какие-то трубы таскать. На самом деле, это просто недокормыш, который жил без папы в общежитии в Тюмени, три года мы его снимали и на наших глазах он становился мужчиной, это очень дорого и важно. Для другого героя была очень дорога семья, эти отъезды туда-сюда - это проблема, это беда, он любит свою жену, ей без него тяжело, ребенок растет без него. Сначала он мне не очень понравился, показался каким-то карьеристом, который говорит какие-то правильные вещи. Но когда я приехала к нему домой и увидела его жену, я поняла, что это хочу снимать. И наконец, сантехник. Тот как раз кажется классическим героем из серии «интересного человека», романтик, поет песни, но самое смешное, что он сантехник и качает не газ, а фекалии. Там мне было важно, что у него есть некоторое осмысление жизни, рефлексия и есть отношения с женщинами. Он поехал зарабатывать для одной семьи, а его увела другая женщина. Смотришь на эту нынешнюю жену и понимаешь, как она его использует, а он этого не видит, это интересно. Важно, чтобы была какая-то вибрация, что-то, что не очевидно на первый взгляд.

- Как я понимаю, здесь еще проблема сроков. Сниматься такие фильмы могут очень долго?

- Зависит от истории. В данном случае - да, это снималось долго, сразу задумывалась, как достаточно длинная история. Я снимала фильм про переселение хрущевок, снимала полгода, получалось как-то скучно, не происходило чего-то важного, а потом когда их стали сносить, оказалось, что без воды и электричества в доме жило двое человек. Это был местный житель, у которого сестра обманом отняла квартиру, и его сожительница Лена из Молдавии. Фильм называется «Саша, Лена и железный дракон», железный дракон - это этот экскаватор, который просто сминает блоки, как фольгу. Он приближается, а им идти некуда. Я это снимала в течение трех дней в реальном времени. В конце концов, сестра снимает для них комнату. Я выбросила все, что снимала полгода и из этого сделала кино.

- На какие деньги вообще снимается документальное кино?

- По-разному, в основном в нашей стране - это деньги министерства культуры, которое периодически выделяет субсидии. Вы подаете заявку, порой выигрываешь. А есть фильмы, которые берешь камеру и снимаешь, сейчас камеры дешевые. Есть фильмы очень визуальные, где качество важно, а есть фильмы, где важно то, что перед нами происходит и здесь важнее точность камеры, чем ее какие-то характеристики.

- Сейчас снимаете фильм о трактористах. Это особенная любовь к человеку труда?

- Они мне просто интересны: трактористы, вахтовики. Это огромный пласт населения страны, которые живут таким странным методом, особенно в северных областях, в некоторых городках Кировской области до 70% населения едут в Москву, либо на север, либо в Казань вашу, кстати. А в черноземных областях: Воронежской, Белгородской, Ростовской, в Краснодаре, там земля богатая, соответственно там сельское хозяйство не умерло, но сейчас все совсем по-другому строено, нежели было при советах. Раньше был колхоз и деревня, и тракторист он был внутри этого сообщества. А сейчас туда пришли инвесторы, для которых важна земля, это капиталистический метод, им не важны села. Это большой холдинг, куда входит 20 бывших колхозов, есть один центр с техникой, люди ездят за 20-30 км на поля и там работают. Это уже другая жизнь, более жесткая, хотя у них американская техника, айпады, на которых они отслеживают сеялку. Но тут смешной такой момент, если там какой-то засор, он идет и прочищает его проволочкой или отверткой какой-нибудь. Это безумное сочетание европейских методов и наших русских привычек. Этих ребят же нет просто для москвичей, для них есть тракторист, валяющийся пьяным под трактором. Хотя, наверное, для них нет и нас, им непонятны московские хипстеры, кто они такие, что они думают.

- А хипстер на ваш фильм пойдет?

- Если интересно сниму, то да. Это уже моя задача сделать, чтобы они встретились. Если получится скучно, пафосно, то, наверное, не пойдет.

- А можно было снять документальное кино на подобие «Левиафана»?

- Это сложнее снять, потому что там люди из власти, которые будут думать, как они перед камерой выглядят. Но похожую человеческую историю можно снять это абсолютно реальная история. Это никакая не конъюнктура и никакое не очернение.

- В Казани вы первый раз?

- Нет. У нас даже есть три кадра в фильме из Казани, потому что один из героев из Вятских Полян. Он привозил сюда семью в «Макдоналдс».

- А о чем можно здесь снять фильм?

- Здесь интересно и про университетские какие-то истории снять, про межнациональные вещи какие-то интересно, потому что здесь как-то на редкость все хорошо уживается и существует.

Внимание!
При использовании материалов просьба указывать ссылку:
«День Казани - новости, хроника событий»,
а при размещении в интернете – гиперссылку на наш сайт: www.kazan-day.ru

© 2009-2014  "День Казани".