Советская литература: дети без родителей | Официальные новости

Советская литература: дети без родителей

Кадр из фильма Геннадия Полоки (1930–2014) «Республика ШКИД» (1966)
Знаменитая «блатная» песня «У кошки четыре ноги, позади у неё длинный хвост» была написана
композитором Сергеем Слонимским на стихи из одноимённой повести именно для этого фильма

Все омерзительные режимы, уйдя в небытие, оставляют после себя красивенькие легенды, яркие, жизнерадостные плакаты. Дураки смотрят на эти плакаты и восхищаются — ах, какая была жизнь распрелестная! Дурак не анализирует, не вникает. Он мыслит картинками, и чем проще и ярче картинка, тем счастливее дурак.
О советском прошлом современный дурак судит по плакатам советской эпохи, по фильмам советской эпохи, где все так красиво, радостно и залито солнечным светом.
(Да, как верно заметил папаша Мюллер в «Семнадцати мгновениях», — «Мы для них будем легендой. Не для тех, кто помнит голод и бомбежки — а для тех, кто родится после войны».)
Мнения, что в советскую эпоху были лучше образование и здравоохранение, это дикая ложь. Но сверхдикая ложь, (которую в Израиле называют, кажется, «хуцпа») — это утверждения на тему, что «укреплению семьи в СССР уделяли очень много внимания».
Ну что же, давайте вспоминать...
Первое, что нам, первоклассникам, рассказали в советской школе, была душераздирающая история про «подвиг Павлика Морозова» — какой хороший мальчик, донес на родного отца; детки, делайте то же самое! Этим Павликом нам прожужжали все уши. Про него упоминали к случаю и без. Задолбали нас этим Павликом так, что в конце убить его лично хотел уже каждый школьник.
Но что особенно интересно в этом контексте — это советская детская литература.
Я понимаю, большинство советских детей ее не читали по той причине, что ничего никогда не читали вообще. (Те из них, ныне выросшие, кто кричит о самой читающей нации, как правило, делают по три орфографические ошибки в каждом слове, что для много читавшего человека нереально). Но я-то в детстве читала все, что мне попадалось под руку, и Крапивина, и Радия Погодина, и какую-то тошнотворно-отвратительную «Гюрги-Дюрги-Дюк», и «Вам и не снилось», и даже «Тимура и его команду».
ВЫВОДЫ.
Во всех этих книгах — для детей и про детей — начисто отсутствует семья, мама, папа и взрослые люди как таковые. О них иногда упоминается, или они на пять минут возникают, как фоновая картинка. Но не более.
Дети ночью уходят из дома по своим детским делам. (Например, в Тимуре и его команде, Коля Колокольчиков... охраняет дом со спящей девочкой, гуляя вокруг этого дома). Непонятки, а как его родители отпустили? Ах, у него только дедушка? А мама с папой куда делись? А дедушка совсем тупой, ребенка ночью отпускать куда попало?
Команда Тимура ловит ночью компанию Квакина. Ну ладно, Квакин и его кодла — из неблагополучных семей, там за детьми никто не смотрит. Но как родители отпустили ночью детей из команды Тимура? Что, по факту, они тоже какие-то беспризорники при живых родителях?
У девочки Дубравки из рассказа Радия Погодина — только бабушка. Поэтому Дубравка носится где попало, лезет куда не надо, ныряет со скал, рискуя убиться; в одиночку улепетывает от подростковой банды, ее ловят и лупят... Где ее папа и мама — в рассказе ни слова. Как бабушка воспитывает Дубравку, чему учит — тоже ни слова.
В рассказе «Альфред» — аналогично. Дети живут сами по себе, общаются только друг с другом. Родителей словно и вовсе нет ни у положительных героев, ни у отрицательных.
Нигде не появляется отец или мать, чтобы просто спросить: «Сынок (доченька) — а ты куда собрался? А ты у мамы разрешения спросил, можно ли туда идти или нет? А я считаю, что это не лучшее место и не лучшая компания... А вот сюда ты пойдешь только в сопровождении родителей... И вообще, ты должен помогать по дому, вот список того, что ты должен сделать сегодня, а после этого — В ПОСТЕЛЬ!...»
Когда-либо это было в советской литературе?
Никогда. Дети идут, куда хотят, в любое время дня и ночи; решают свои проблемы (чаще всего — надуманные) сами, варятся «в собственном соку», и делают ужасные ошибки и глупости только потому, что рядом с ними нет ни одного взрослого родного человека...
И нигде нет в этих странных (НЕ СКАЗАТЬ ХУЖЕ) книжицах вообще такого самого понятия, что ребенок должен большую часть своего времени проводить в семье. Что ребенок учится у мамы или папы и полезным навыкам для жизни, и тому, как вести себя в обществе. Нигде нет такого, чтобы сходить вместе в зоопарк или пойти вместе в поход (если в поход — только одни! Причем зимой, в тридцатиградусный мороз и на две недели, как у писателя К. Урманова). Нигде папа и мама учат просто правилам жизни.
Ничего этого нет.
Более того, нигде не сказано, а куда мама с папой вообще делись. Если умерли, то как и почему? И почему ребенок никак не горюет о их безвременной кончине, о том, что остался сироткой?
Впрочем, однажды папа все же появляется, как «Deus ex machina» — в гайдаровском «Тимуре» — весь такой героический, чтобы крепко пожать Тимуру руку. Без слов, заметьте. На этом его функции заканчиваются.
А где же... МАМА????????
Однажды, только однажды, безмолвная и безгласная мама появляется у писателя Крапивина — она привела сына в фехтовальную секцию. И — ВНИМАНИЕ!!! — все мальчики-фехтовальщики смотрят на сие действие (двенадцатилетний мальчик пришел с мамой!) — с недоумением и презрением, как на немыслимое позорище... Дескать, «такой большой, а с мамой ходит...»
Вот это «такой большой, а с мамой ходит», «такой большой, а все за мамкину сиську держится» — это достойно, вообще говоря, некоторого анализа.

Прекрасной детской поэтессе А. Барто запрещали к печати стихи, в которых встречались слова «брат, сестра, мама, папа, бабушка, дедушка». Почему бы это? А вот, отвечали ей советские цензоры — «Вы учите любить семью, а этого нельзя — ребенок должен любить в первую очередь коммунистический коллектив!»
Судя по всему, эти же цензоры задавали общее направление советской литературе для детей. Эта литература как бы внушала ребенку: «Смотри, вот какими должны быть правильные парни и девушки! В их жизни папы и мамы, бабушки и дедушки не должны играть никакой роли, не должны иметь никакого авторитета!»
Спросите — почему?
Может быть — потому, что ребенок, нежно привязанный к отцу, едва ли согласится повторить «подвиг» Павлика Морозова. И именно эту цель преследовала советская детская литература: воспитать детей, которые радостно сдадут родного папочку и родную мамочку, не испытывая ни угрызений совести, ни сожалений.

Источник: livejournal.com

Внимание!
При использовании материалов просьба указывать ссылку:
«День Казани - новости, хроника событий»,
а при размещении в интернете – гиперссылку на наш сайт: www.kazan-day.ru

© 2009-2014  "День Казани".